3 апреля с. г. «Одесский университет» известил своих читателей о назначении профессора Смынтыны Валентина Андреевича проректором по международным и внешнеэкономическим связям ОГУ.

Интерес к этому назначению оказался выше ординарного и, очевидно, не в последнюю очередь благодаря личности самого Валентина Андреевича. Мы предлагаем нашим читателям беседу редактора газеты Николая Щербаня с новым проректором.

Н. Щ.: Валентин Андреевич, я понимаю, что пребывание в должности немногим более двух месяцев вряд ли дает основание для глубокой и всесторонней оценки состояния вверенного Вам хозяйства. Но определенное мнение по наиболее важным моментам вашей деятельности наверняка сложилось. Могли бы Вы поделиться своими наблюдениями, в свободной манере, не сковывая себя необходимостью делать категоричные выводы?

В. С: Давайте сразу же оговоримся: в этой должности я, действительно, новичок. Имею в виду масштабность работы, ибо определенный опыт практических деловых контактов с зарубежными партнерами у меня имелся до назначения. Однако одно дело быть, так сказать, свободным художником и совсем другое – «рисовать» в соответствии с должностными обязанностями Мне представлялось, что на начальном этапе придется встретиться с рядом трудностей, однако набор элементов этого ряда оказался несколько неожиданным.

Н. Щ.: Обычно такая обеспокоенность проявляется у людей, которые приступают к новому делу не только ответственно, но и с вполне конкретными идеями и намерениями. Действительность превзошла ваши опасения, это Вы хотели сказать?

В. С: Именно, и должен признаться, что согласившись на беседу в Вами, не могу отрешиться от сомнений: а правильно ли поступил? Ведь если быть откровенным, – а иначе нет смысла встречаться с журналистом – то нетрудно навлечь на себя обвинения в том, что проработал столь короткое время, а уже судит о том, что было сделано – или не сделано в этой сложной области деятельности университета. И в этом есть своя логика, ибо легче критиковать то, к чему не был причастен лично, чем сделать что-то толковое собственными руками. Признавая это, хотел бы вместе с Вами рассмотреть некоторые проблемы, с которыми пришлось столкнуться в работе…

Начну с трудностей, имеющих скорее личный характер. Возможно, это упростит переход к проблемам более существенным. Мне представляется, что международными связями занимаются в нашем университете большинство отделов и подразделений, независимо от их структурной принадлежности: отдельные представители научных структур на индивидуальной основе, кафедры и факультеты стремятся заниматься этими вопросами в полном объеме – от приглашения иностранных гостей до их комплексного обеспечения. При правильной постановке этой работы и согласования с ОМС это дает положительные результаты. С другой стороны – эта деятельность принимает недопустимые формы: рядовые сотрудники отдела зарубежных связей могли на бланке проректора по личной инициативе оформить приглашение иностранному гражданину от имени университета. Неприемлемым здесь является прежде всего то, что все действия совершаются от имени университета. При этом отдел зарубежных связей даже не информируется. О правовых последствиях подобных «инициатив» люди вспоминают, как правило, только тогда, когда случается какое-либо ЧП. И, конечно, все неприятности приходится улаживать университету.

Н. Щ.: В этом хаосе, очевидно, повинны не только низовые структуры. Мне помнится, что многие деканы неоднократно жаловались на заседаниях ректората, что собственную инициативу они вынуждены были проявлять только из-за неоперативности и неразберихи в отделе зарубежных связей…

В. С: Я не назвал бы это хаосом. Скорее речь идет о несогласованности в действиях ОМС и других подразделений университета. Вместе с тем, не может быть оправдана сложившаяся практика, когда тот или иной руководитель университета писал проректору по зарубежным связям резолюции директивного характера. Хотелось бы подчеркнуть — только ректор вправе пользоваться формулой «Для рассмотрения»’.

Неудачи в любой области деятельности университета малоприятны. Но в сфере международных связей они не просто подрывают престиж университета, а наносят ощутимый урон его финансовому положению, результативности научного сотрудничества в целом. Продолжающиеся попытки управлять со стороны нашими отделами и даже отдельными сотрудниками иной раз заставляют задуматься: а нужен ли вообще университету проректор по международным связям?

Н. Щ.: Готовясь к встрече с Вами, я пытался найти в университете какие-то основополагающие документы, содержащие положение о Вашем ведомстве как таковом и Ваших прерогативах как руководителя. Увы…

В. С: Недавно проректоры получили указание отработать что-то вроде инструкции о своих обязанностях… Кроме того, существуют давно устаревшие «Инструкции».

Н. Щ.: Кстати, о функциях проректоров ничего не сказано и в новом Уставе университета. Отмечено только, что они «…действуют в соответствии с должностными инструкциями, утвержденными ректором, и имеют право издавать распоряжения». Как я понял – и не только из беседы с Вами – должностных инструкций в университете не существует, а документ об обязанностях – еще не перечень должностных полномочий. Очевидно, и вопрос правового статуса ашего ведомства требует принципиальной разработки.

В связи с этим хотелось бы Вас спросить, какой Вы видите структуру подразделения, именуемого «Международные связи и внешнеэкономическая деятельность»?

В. С: В принципе, осуждая сложившуюся практику, когда руководители, безусловно, из добрых побуждений, принимают участие в управлении деятельностью не подчиненных им ведомств, я бы поддержал такие формы работы, при которых любая структура имела бы четкое и эффективное самоуправление. Это в значительной мере может определить успех того или иного дела.

В структурно-концептуальном плане я решительный сторонник динамичной комбинации централизации и децентрализации. Сегодня и в сфере зарубежных связей жесткая централизация только вредит делу. Я за свободу действий факультетов, кафедр, личностей. Но меры ответственности и полномочий должны быть взвешены и четко распределены. Чтобы избежать ненужного дублирования и главное —безответственности, необходимо, чтобы все университетские структуры и сотрудники, занимающиеся этой работой, информировали нас своевременно о планах и результатах своей деятельности.

Н. Щ.: Позвольте все же уточнить, что бы Вы как руководитель подразделения отдали из своих полномочий факультетам и кафедрам без ущерба для общего дела?

В. С: Простите, такие вопросы экспромтом не решаются. Факультетам, очевидно, можно было бы передать многое: поиск выгодных партнеров, содействие в поиске спонсоров для валютного обеспечения зарубежных поездок наших ученых, осмысление условий контракте и т. д.

Заключение же договоров, координация их выполнения, визовое обеспечение научно-преподавательских и студенческих обменов и ряд других вопросов все же должны оставаться в компетенции наших отделов.

Н. Щ.: Насколько я понимаю, инициатива отдельных ученых в выборе зарубежного партнера не может вызывать возражений. Но реализация научных планов и проектов вряд ли возможна без формального согласия администрации университета. Или я ошибаюсь?

В. С: Вы правильно понимаете суть проблемы. Попытка представить себя в одиночку, без учета интересов университета, действительно, небезобидна. Бесконтрольное расползание научных идей является не только нарушением конфиденциальности, то есть разглашением экономической информации — а в период свободного рынка соблюдение правил игры особенно важно, — но и прямым нанесением ущерба экономике и научным приоритетам независимого государства, каким сегодня является Украина.

Помнить об этом следует всем нам. В конечном счете, если ученый продолжает сохранять свое гражданство, его личные разработки неизбежно будут представлены от имени университета. Это надежная форма соблюдения и защиты персональных интересов ученого.

Н. Щ.: Валентин Андреевич, похоже, мы подошли к вопросам, которые сегодня на устах у всех. Многие утверждают, что в настоящее время в сфере безвалютного обмена студентами произошел, модно выражаясь, обвал. Разделяете ли Вы лично эту оценку?

В. С: Положение, не скрою, крайне критическое. Первая и важнейшая функция университета – обучение студентов, и сокращение деятельности в этой области наносит ущерб не только в сфере образования. Здесь возникают и разные проблемы, связанные с сокращением преподавательского состава. Согласитесь, судьбы людей нам не должны быть безразличны. Поэтому мне представляется, что тот же безвалютный обмен можно восстановить путем валютного покрытия наших транспортных расходов – стоимости билетов за счет наших зарубежных партнеров. Но при этом придется идти на сокращение нашей квоты, то есть соотношение должно быть, например, 1:2. На это, видимо, нам придется пойти вынужденно. Наши потенциальные партнеры проявляют в данном вопросе понимание наших проблем.

К счастью, меняется к лучшему ситуация в сфере сотрудничества с нашими традиционными партнерами из стран бывшей социалистической Европы. Есть предложения о возобновлении межвузовского обмена с Польшей, Венгрией, Болгарией. Но и здесь те же проблемы транспортных расходов.

Радует тот факт, что интерес к научным связям с учеными нашего университета усиливается. Это, конечно, отражает уровень наших ученых. Им охотно предоставляют гранты, но во многих случаях поездки невозможны из-за отсутствия валюты для покрытия транспортных расходов. Думаю, что у главного бухгалтера и проректора по научной работе возникнут в ближайшее время проблемы с финансированием обмена учеными. В этих вопросах, к сожалению, отсутствует четкая и последовательная финансовая политика. В бюджете ОГУ даже не существует статьи расходов для финансирования международной деятельности университета. Доходит до парадокса – я не могу отправить сотрудника отдела в служебную командировку в пределах Украины.

Н. Щ.: Простите, что я Вас перебиваю, но я с трудом представляю себе, как можно выполнять международные соглашения о сотрудничестве, если они финансово не обеспечены в плановом порядке?

В. С: Когда готовится проект и подписывается договор, вопрос о его финансовом обеспечении, как правило, не стоит. Сегодня, по-видимому, никто не сможет определенно ответить, сколько зарубежных гостей ОГУ может принять и какое количество сотрудников можно командировать за рубеж в течение года? Кстати, отсутствует у нас и экспертная проработка соглашений – юридическая, экономическая.

Н. Щ.: Складывается впечатление, что многие вопросы в международной сфере в университете решаются по наитию, а точнее дилетантски. Можно ли всерьез рассчитывать на успех при такой постановке дела?

В. С.: Межвузовское сотрудничество на коммерческой основе, коммерческие формы обучения, внешнеэкономическая деятельность – это новые области нашей деятельности. Здесь у нас остро стоит вопрос о профессиональной компетентности. Поэтому кадры – едва ли не самое главное в нашей работе. Хотя, должен отметить, есть у нас профессионалы, благодаря которым многие изъяны в структуре не так заметны. Но обольщаться не стоит. Думается, нам всем необходимо приложить усилия, чтобы повысить свой профессиональный уровень. Не менее сложной является проблема с материально-техническим обеспечением отделов.

Н. Щ.: Что Вы имеете в виду конкретно?

В. С: Многое – от убожества наших общежитий до примитивного оснащения отделов оргтехникой. Впрочем, не буду касаться общежитий. Это – больная тема для всех нас. Скажу только, что если бы наш университет имел общежитие с приемлемыми условиями для проживания иностранных студентов и стажеров, то валютные средства могли бы поступать в значительно большем объеме. У нас нет самого необходимого: микроавтобуса для обслуживания делегаций и групп, компьютеров для делопроизводства. Белая бумага и другие канцпринадлежности – тоже проблема. До сих пор действует допотопный учет на примитивных карточках, в которых иногда нелегко отыскать необходимые документы. О каком банке данных и целенаправленном поиске партнера можно говорить при такой материальной базе?!

Н. Щ.: Мне кажется, Вы настолько огорчены состоянием своего хозяйства, что я даже не решаюсь задать традиционный банальный вопрос о ваших планах на будущее.

В. С: Я вынужден говорить о реальности такой, какой она есть, а не о чувствах. Обсуждать конкретные планы пока преждевременно, тем более, что мы с самого начала условились ограничиться моими общими впечатлениями. Могу только сказать, что вместе с сотрудниками мы попытаемся определить и реализовать наиболее неотложные меры, чтобы наше ведомство заработало более слаженно. Имеются и конкретные идеи, которые мы прорабатываем совместно с руководителями факультетов. Рассчитываем на серьезную помощь со стороны всех, кто имеет конструктивные предложения по улучшению нашей работы.

Особое внимание приходится уделять становлению принципиально нового направления – внешнеэкономической деятельности. Единственное, что я могу уже сейчас со всей определенностью сказать, это то, что данная сфера деятельности должна быть абсолютной монополией университета, а не зависеть от частных коммерческих структур, пусть даже и созданных под крышей университета. Все мы должны радеть за приоритеты и достоинства вуза, в котором работаем.

Н. Щ.: Валентин Андреевич, мне уже доводилось быть очевидцем того, как Вы ведете переговоры с иностранными партнерами, в частности, с итальянцами. Вызывает легкую зависть ваша способность осуществлять синхронный перевод с языка на язык. Языки – ваше хобби?

В. С: Профессиональная потребность. Работая в сфере науки, весьма сложно обойтись без знания какого-либо иностранного языка. Должен Вам сказать, что в нашем университете есть много сотрудников, прекрасно владеющих иностранными языками.

Н. Щ.: С виду Вы очень серьезный человек и поговаривают даже, что Вас редко видят улыбающимся. Чем Вы увлекаетесь на досуге?

В. С: Люблю легкую эстрадную музыку, обожаю лирические песни.

Н. Щ.: Сами не поете?

В. С: Если и пою, то только в душе. У человека должна петь душа.

Н. Щ.: Пусть Вам везет на хорошую песню.

Беседовал Николай Щербань

«Одесский университет», 1992, № 10.